курортов мы с мамой на каникулы едем к родственникам в Питер.

Благо, дешево и есть где "окультуриться". В нашей программе, кроме досконально изученных музеев из "первой пятерки", был Артиллерийский музей. Экспозиция его была очень обширной, но в отличие от своих более известных массовым посетителям собратьев он общенародной любовью в те годы не пользовался. Иными словами, собрать экскурсионную группу "не представлялось возможности". Но я не просто увлекался военной историей – ваш покорный слуга к 12 годам изучил множество книг и даже несколько серьезных научных работ по вопросам артиллерийского дела в России и мог поспорить со студентом инженерных курсов, если таковые были на тот момент в России.

В общем, моя мама сделала ход конем по прямой – пошла в экскурсионное бюро и рассказала все как есть. Что, дескать, хочет оплатить мне индивидуальную экскурсию по музею. В бюро ей объяснили, что правили есть правила, и экскурсия возможна только для группы не менее 10 человек. На вопрос, можно ли сделать индивидуальную, так как других желающих нет, глава экскурсионного бюро оценивающе посмотрела на нас – мы явно не тянули на жену "нового русского" с сыном, которым батя строго-настрого наказал "позырить какие стволы были у братвы в прошлом". Иными словами, начала маму всячески убеждать, что индивидуальная экскурсия есть буржуазное проявление и все тому подобное. В общем, мама не выдержала. Она прямо рассказала, как я интересуюсь историей и перечислила книги, которые я читал. Мои глаза дополнили картину – лицо женщины изменилось и она сказала "Ждите", уйдя куда-то наверх по мраморной лестнице.

Через 5 минут она спустилась и повторила "Ждите", но как-то торжественно. Я искренне стал ждать. И не ошибся. По лестнице раздались громкие и звонкие "цоки" каблуков офицерских ботинок. И вдруг… да, передо мной появился ОН – Генерал–Лейтенант, директор музея, который лично спустился, чтобы провести мне индивидуальную экскурсию по своему музею. Свои чувства я описать не смогу – у меня просто не хватит слов. На прощание он подарил мне пачку календариков, которые я иногда перебираю до сих пор. И понимаю, что это те чувства, которые сейчас не купишь ни за какие деньги.

Слышу впереди крик – у припаркованного дорогого внедорожника, блокированного какой-то ржавой помойкой, непонятно как здесь взявшейся, скачет тётка и орёт в мобильный дурным голосом, что да, документы какие-то сверхважные получила, но вовремя привезти не сможет, т. к. "какая-то долбаная тварь своё ржавое ведро поставила так, что ей не выехать". Это в переводе на более-менее литературный русский язык, то, что на самом деле лилось в эфир, повторить письменно стесняюсь.

Подхожу к ней, и вдруг откуда-то сбоку появляется мужичок, одетый, так скажем, не очень. И к этой даме.

— Девушка, — говорит, — зачем вы так. Я, как вас увидел, сразу оделся и к машине, отогнать, чтобы вы выехали. А вы такое в мой адрес. Не буду я с машиной ничего делать, пойду домой, пообедаю, живу тут недалеко. Вернусь, вы извинитесь за "козла вонючего", "у[шлеп]ка [ман]допаскудного" и проч. Тогда и поговорим. Ждите.

Тётка заткнулась, будто её выключили. А мужичок дальше пошёл, бодро так. Я за ним. И правильно, потому что тётка в состоянии комы пребывала недолго. Секунд через пять сзади снова раздался крик и мимо меня пролетел кусок льда размером с лошадиную голову. Если бы не мимо, я бы это не писал… Но мужичок был уже далеко. Сзади раздавались странные звуки, похоже у тётки в машине была бейсбольная бита.

Мужика я догнал на автобусной остановке.

— Не боитесь, что она машину вам разобьёт?

— Машину? Какую? — взгляд его был полон недоумения, потом он сообразил, в чём дело, — А, это вы про эту бабу крикливую? Не, нет у меня никакой машины, не моя это.

И уехал на автобусе. А я остался. Маршрут был не мой.